Снова воодушевляем.
Неоднократно сталкивался в каментах с негативными оценками деятельности русского флота вообще, и Балтийского - в особенности - во время Первой мировой. П. 4.2 ТЗ подписанного мной контракта предполагает развенчание антиройссийских мифов, и создание позитивного образа отечественного парового броненосного - надо исполнять.
Для начала замечу, что распространённость негативных оценок определяется рядом причин. Не последнее место среди них занимает пресловутая "неоконченная Гражданская война". Этот фактор усиливает традиционное, биологическое желание дать сложному историческому явлению интегральную оценку, причём непременно по бинарной шкале - что трагически осложняет возможность диалога между партиями. На хвосте длинного списка - причины уровня пионерского. Например, несправделивое (но понятное, юношеское, пылкое) отношение к минной войне как к вторичному, вспомогательному средству войны на море. Если вопрос "Почему русские плохо стреляли?" легко найти в листа ув. 
fvl1_01, то вопрос "Почему русские хорошо ставили мины?" не задаст и ув. Моцарт на многоув. ВИФе.
Перевернуть эту кучу разом мне, разумеется, не по силам - но ТЗ того и не требует. Сегодня позволю себе несколько замечаний о характере оперативного управления силами Балтийского флота в первой военной кампании. Каковой характер, как мне кажется, заслуживает в целом (ага) позитивной оценки и выглядит выгодно на среднемировом фоне. Итак, попробую по пунктам.
Во-первых, исходный план - всем известный план создания и обороны центральной минно-артиллерийской позиции - был увязан с общим планом ведения войны. Балтийскому флоту была поставлена конкретная и посильная задача, выполняя которую, флот обеспечивал достижение целей кампании в целом. Сказать то же самое про немцев невозможно, про британцев - с оговорками.
Во-вторых, план не был очередным экстремумом на синусоиде метаний - вроде той, по которой катались немцы в предвоенные годы. Оперативный план был результатом последовательного развития оперативной концепции, сформулированной вскоре после русско-японской войны. Причём именно последовательного развития - если изначально район развёртывания Балтийского флота находился в восточной части Финского залива, то, по мере роста флота, он начал двигаться на запад.
В-третьих, план содержал в себе потенциал трансформации. Этот потенциал, с одной стороны, обеспечивался как раз постепенным развитием концепции расширения оперативной зоны Балтийского флота. Со стороны другой - он подпитывался теорией применения морской силы. В частности, в "Плане операций Балтийского флота..." от 1912 г. Эссен постулировал необходимость "овладения и господства на Балтийском море". Каковое могло быть достигнуто через уничтожение немецкого флота - основного объекта действий. Подобное отвлечённое мэхэнианство может показаться излишним, тем более, что сам Эссен далее в том же плане указывает не то, что перейти прямо к таким действиям невозможно. Однако, постулировав необходимость наступления, пусть и по "косвенным путям", Эссен задал вектор и далее в том же плане отметил: "в зависимости от обстановки и намерений противника.... я перейду к активному образу действий". Здесь принципиально важным является как явное указание на возможное будущее изменение плана действий флота, так и отсутствие конкретики - именно это и обеспечивает необходимую гибкость принятия решений по обстановке.
В-четвёртых, сама трансформация произошла сравнительно быстро. Постепенно расширение обороняемой зоны началось уже в конце августа, а вопрос о переходе к наступлению Эссен поднял 1 октября (н.ст), через два месяца после начала войны. При этом наличие высокого уровня "экспертизы" в минном деле, равно как и наличие должного материального ресурса (запаса мин) во многом определили характер наступления.
В-пятых, трансформация и дальнейшее наступление носили систематический характер. Выбрав активные минные постановки в качестве основного метода наступления, русские не ограничились одной-двумя смелыми вылазками. Минной наступление велось настойчиво и на протяжении длительного времени.
И, наконец, в-шестых, за трансформацией следовало ещё одно латинское слово - адаптация. Русский флот менял и совершенствовал методы ведения активной минной войны: последующие постановки учитывали опыт постановко предыдущих. При этом менялся состав сил, типа и даже классы привлекаемых кораблей, районы постановки мин.
Таким образом, оперативное планирование и оперативное управление Балтийским флотом носило системный характер. Кажущийся безнадёжно пассивным характер действий в первый месяц войны диктовался обстановкой и был целесообразным. В тоже время, сами действия содержали в себе первые элементы наступления. Перед Эссеном, на самом деле, был выбор - развернуть флот у Гогланда или в районе Поркалла-Удд, и он выбрал второй вариант, несмотря на неготовность береговых батарей:
Полагая, что морские силы для того и существуют, чтобы в случае военных действий быть наилучшим образом использованными, я остановился на втором варианте, всецело сознавая его рискованность, но зато имея все шансы выполнить по мере сил и возможности ту боевую задачу, которую я себе поставил. Лишь приняв это рискованное решение и всецело принимая за него ответственность, я буду в состоянии использовать флот с пользой, ибо только в этом случае я получаю возможность действовать, а не быть заблокированным в Кронштадте, находясь перед тем в течение 5–6 месяцев зрителем военных событий, разыгрывающихся на балтийском театре
При этом Эссен, очевидно, учитывал опыт порт-артурской кампании: он стремился застраховаться от внезапной атаки и обеспечить надёжное, обеспеченное развёртывание своих сил, безусловный контроль над подходами к базам (отсутствие такового у Порт-Артура привелок к катастрофе 31 марта/13 апреля 1904 г. и последующему паралиличу русской эскадры). Решив эти задачи и оценив обстановку, Эссен перешёл в наступление - и, хотя такой переход часто представляется резким поворотом, результатом некоего "откровения" а-ля "немцы не пришли" - на самом деле, переход этот был обеспечен и запрограммирован предвоенными оперативными планами.
В какой степени всё это - заслуга Эссена, в какой - МГШ - нужно разбираться отдельно, можно только отметить, что роль МГШ не была в данном случае "вспомогательной". Но, так или иначе, оперативное планирование и руководство Балтийским флотом как мимнимум в первой военной кампании можно оценить позитивно: последовательное, цельное, посильное, увязанное с общим планом войны. И - концептуальное. С чем всех и поздравляю.