Не удержался.
Ув. 
navlasov поднял вопрос о допустимости моральных оценок в исторической науке. Вопрос интересный и важный. Рискну высказаться.
Начну с определения науки как таковой. Стоит ли мелочиться, если уж решился? Определить можно по-разному (ха-ха), но если смотреть на науку как на институт общества или государства, то можно достаточно уверенно сказать что это - инструмент по производству знаний об окружающем мире. Производство - ключевое слово. Знание не должно остаться в голове добывшего это знание, или в десятке голов его просвещённых коллег. Знание должно быть произведено: добыто, очищено, отполировано и подготовлено для передачи обществу.
Процессом передачи занимается другой институт - система образования. Но эта система, подчеркнём, должна передавать, а не производить знания. И вот, положим, учитель рассказывает школьникам о таких исторических явлениях и событиях, как рабство в США, "План Ост", "Холокост", Бабий Яр или бомбардировка Дрездена. Должен ли учитель при этом дать моральную оценку своим ученикам? Да, должен.
Представьте себе преподавателя "объективной истории", рассказывающего школьнику про Хатынь: "такого-то дня, в таком-то месте, немецкая часть номер такой-то убила столько-то женщин, столько-то стариков, столько-то детей. Потерь нет, расход материальных средств скромный". И всё. Выглядит абсурдно. Не менее абсурдно выглядел бы и учитель, который, после объективного доклада, сказал бы, потупив глаза: "- Вообще, я думаю, это было нехорошо, но это моё личное мнение, никому не навязываю".
Иными словами, важно, чтобы учитель чувствовал себя уверенно. Чтобы он не ощущал себя дурным пропагандистом, окормляющим народ чем-то, что сам он не употребляет. А из этого и следует необходимость наличия оценок в самой науке. И эту необходимость следует осознать и принять.
У современного человека есть страх перед моральными вопросами. Корень этого страха - в представлении о том, что категории "добра" и "зла" ненаучны. Соответственно, рассуждая о "добре" и "зле", о "плохом" и "хорошем", можно показаться глупым. Пустое.
Идея о том, что мораль не относится к сфере научного знания, устарела - причём достаточно давно. Сегодня это - предмет исследований, даже экспериментальных. Науки - естественные науки - наконец-то рискнули заговорить о "добре" и "зле". Но, поскольку "нового научного синтеза" у нас как не было, так и нет, фундаментальный, естественнонаучный базис гуманитарного знания остался где-то во временах Достоевского. С его классическим обоснованием морального релятивизма - каковое у классика, вообще говоря, сопровождалось большим знаком вопроса. Это надо менять, поскольку имеющихся знаний о естественном происхождении морали достаточно для того, чтобы рискнуть и сказать: "добро" и "зло" существуют объективно. Фёдор Михайлович не знал того, что знаем мы - а мы знаем, что не всё позволено.
Здесь, впрочем, следует оговориться, что даже современная наука готова рассматривать мораль как предмет изучения, но не готова рассматривать мораль как то самое знание, которое производится наукой. Многие делают соответствующие оговорки прямо - и, думается, зря. Моральный вопрос - самый важный вопрос для человека. Любой человек ищет оправдание любому своему поступку - у этого есть естественные причины (см. выше по ссылке), ну а само явление описал (не без наивного удивления) Толстой в "Воскресении". Иными словами, человеку нужно знать, что "хорошо" и что "плохо". И, коль скоро в секуляризированном обществе есть только один инструмент по производству знаний, то этим инструментом и стоит пользоваться. Для чего нужна известная интеллектуальная смелость. Потому что - да, моральные вопросы зачастую трудны, и, разумеется, до окончательного научного решения вопроса о "добре" и "зле" далековато.
Ну и чтобы придать этому тексту немного топичности, не могу не заметить: меня всегда удивляло особое отношение к "асам-подводникам" (особенно когда у этих асов красивые набоковские фамилии). Удивляло потому, что подовдник, не стеснённый "призовым правом", убивает некомбатантов. Это - нехорошо. Да, это может быть неизбежным злом, а неизбежное зло - самая сложная, наверное, моральная категория. Однако именно представление о стратегических бомбардировках как о неизбежном зле привело к тому, что рейтинги "асов-стратегов" встречаются редко (я их, собственно, вообще не видел). А между экипажем стратегического бомбардировщика, парящего над Дрезденом, и экипажем подводной лодки, собирающейся утопить банановоз, нет практически никакой разницы.
В общем, как-то так. Всем хорошего дня.