Высокие обобщения.
Заключение книги М.А. Петрова "Трафальгар, Цусима, Ютландский бой" включает в себя девять пунктов. Постулат о необходимости преимущества, который мы обсудили пару недель назад, в этом перечне восьмой. Большая же часть итоговых умозаключений - пять пунктов - посвящена вопросам управления. Процитирую:
2) В порядке изложения мы старались показать, что управление морским боем приходится понимать в несколько иной плоскости, нежели та, которая устанавливалась ко времени Ютландского сражения, а отчасти разделяется и посейчас. Должно учитывать, что непосредственное руководство в бою затруднено и может быть поставлено в невозможные условия. Рассчитывать управиться сигналами нельзя не только теперь, но это было трудно ещё во времена Трафальгара. Центр тяжести управления всё более переносится в моменты, предшествующие боевой встрече противников. Флот должен прийти на поле сражения вполне подготовленным, с уже сложившейся идеей боя.
3) Окинув общим взглядом ход описанных сражений, можно видеть, что часто силы оставались неиспользованными. Что-то держало их, мешало им вступать в бой в том направлении, где, казалось бы, они могли принести соответствующую пользу (Ютландское сражение в этом отношении в особенности характерно).
В одном случае это были жёсткие правила строя, в другом - незнание и неумение, но чаще всего отсутствие руководящей идеи и плана боя.
4) Необходим план боя. Но этого мало. Надо, чтобы флот был способен воспринять и осуществить его, чтобы сущность этого плана была бы ясна в сознании командного состава флота. Надо, чтобы та же идея была положена в основу не только действий руководящего состава на поле сражения, но и подготовки флота в целом.
5) Обобщая, приходим к необходимости создания широкой базы для командования, которая составляла бы фундамент возможного плана.
В чём заключается она? Прежде всего воспитание соответствующего направления в боевом представлении командного состава, единства мысли и заблаговременно привитых всем начальниками взглядов на способы и методы ведения боя; наконец, тактическая подгтовка к бою.
Лишь при этих условиях командующий может быть уверен в том, что его распоряжения будут выполнены, и он будет рассчитывать на согласованную инициативу действий отдельных начальников.
6) Трудность командования по сигналам, необходимость перенсти центр тяжести управления боем в область предварительных распоряжений и подготовки должны быть отмечены как опыт истории. В дальнейшем быстротечность событий будет прогрессировать. Введение авиации, употребление газов, могущих окутать поле сражения непроницаемой для глаз пеленой, ещё более затруднит непосредственное руководство в бою, оставляя таковое для постановки общих задач.
Стоит обратить внимание на высоту обобщений, сделанных Петровым. Я уже несколько раз упоминал этого автора, и даже завёл под него отдельный тег, однако, кажется, ещё ни разу не показывал, чем же он так хорош. Вот приведённый выше отрывок, думается, это очень хорошо демонстрирует. Петров не скатывается в частности. Скажем, он не делает центральным вопрос о дивизионной тактике - хотя и уделяет ему внимания по ходу изложения. Он идёт дальше - точнее, выше по лестнице обобщений. Это, помимо прочего, делает его выводы, полученные в исследовании больших эскадренных сражений, применимыми и для "малой тактики", что было особенно ценно для нашего флота в 20-х годах прошлого века. Очень хороший мастер-класс "мэхэнианства", если понимать последнее как метод исследования истории.
Высота обобщений, в свою очередь, позволяет нам полнее оценить современное отечественное определение тактики: теория и практика подготовки и ведения боя. "Естественная" интерпретация этого определения предполагает, что ударение следует сделать на "ведении" боя. Здесь же ключевой оказывается подготовка. Если Н.Л. Кладо сформулировал эту идею для стратегии, то М.А. Петров - для тактики.
Петров делал свои выводы для практиков. Собственно, спустя четыре года после выхода его книги, в 1930 г., в действие был введён "Боевой устав Морских сил РККА", написанный Петровым. Однако его концепция может быть продуктивна и в исторических исследованиях. Если принять идею о ключевом значении предварительной подготовки, то можно каждый конкретный "ход" игроков на поле боя соотносить с тем, что было - или не было - сказано, написано и сделано до боя.
Например, многие полагают, что в завязке Цусимского сражения Рожественский обманул Того, внезапно поставив 1-й броненосный отряд в голову колонны -и обеспечив, таким образом, сильный первый удар по "Микаса". Это - лестная для русского человека интепретация. Однако, если обратиться к инструкциям Того, то можно обратить внимание на следующий фрагмент (мы это уже как-то делали):
...обьектом нашей первой атаки не обязательно будут главные силы неприятеля - мы выберем ту часть их строя, которую легче и эффективнее атаковать. Если мы будем действовать таким образом, неприятель наверняка среагирует.
Таким образом, реакция Рожественского вполне укладывалась в общую идею: атака слабой части строя для захвата инициативы. Концепция "ловушки Рожественского" рушится. Оценка Того повышается: в конечном итоге, выход "бородинцев" в голову 2-го отряда привёл к роковому сокращению дистанции и дал японцам возможность нанести сокрушительный удар в завязке боя. Хотя это, возможно, и не соответствовало частной идее Того о предпочительной дистанции - это соответствовало более общей идее. Ну и ещё раз вспомним: как пишут Эванс и Питти, идея о том, что первую атаку следует направлять на слабую часть вражеского флота, была сформулирована в инструкциях Ито в 1894 г. Если это правда, то мы имеем дело с устоявшейся японской традицией, интересным "путём войны".
В том же духе можно исследовать и Мидуэй. Сделав центром тяжести, "шверпунктом" анализа концепцию "рассчётного риска" имени Эренста Кинга. В соответствии с которой Флетчер и Спрюэнс не должны были ввязываться в драку с превосходящими силами - за исключением ситуации, в которой были шансы нанести противнику более тяжёлые потери. Эта идея хорошо объясняет не только действия утром 4 июня, но и временное отступление Спрюэнса вечером того же дня.
Вернёмся к Петрову. В его тексте нет слова "доктрина", но он формулирует соответствующую идею вполне отчётливо. Не остановившись на банальном "нужен план", он указывает на то, как сделать такой план жизнеспособным. И, таким образом, опять переходит на уровень выше. Стоит отметить, что идея эта не была совсем уж революционной (гениальной, если угодно) - она, однако, в 20-х годах была вполне передовой, соответствующей тому, что в то же время писали и думали американцы и британцы. Петров оказался на уровне требований времени.
И, наконец, ещё одна интересная мысль - идея о том, что управление в бою становится всё более трудным с течением времени. Иными словами, Петров считает, что увеличение скорости событий в бою не компенсируется развитием средств связи (а про планшет Джеллико он, очевидно, просто не знал). Нет сомнений в том, что он был прав, указывая на дальнейшую деградацию управления в связи с развитием авиации и расширением использования дымовых завес. Меньше уверенности в том, что он прав в отношении Трафальгара и Цусимы: Того, очевидно, было проще управлять своим флотом, чем Нельсону. Здесь можно было бы добавить следующее: в эпоху Нельсона отсутствие формальной доктрины компенсировалось наличием богатой боевой практики, позволявшей создать известное единство мысли. В броненосную эру с практикой было хуже, и необходимость предварительных документальных формулировок вышла на первый план. Несмотря на то, что единая линия паровых линейных кораблей с флагманом на головном была самой управляемой формацией из всех известных, до и после.